А это, собственно, история о том, как людям явился Трехголовый. Не первый раз и не в самом лучшем виде — но если разобраться, люди и драконы всегда по-разному воспринимали пафосные и совсем не пафосные моменты своей жизни. Драконы, как мне кажется, вряд ли пафосные существа — при такой-то продолжительности жизни трудно сохранять пиетет к чему бы то ни было…
* * *
Барабаны били, казалось, прямо в грудь. Страха больше не было, был кровавый туман, застилающий глаза и шумящий в ушах громче барабанов, громче далекого моря, громче близкой грозы. До склона ее несли в носилках, вверх по склону — на руках. Но только до середины. Последние шаги жертва должна сделать сама. Иначе дракон не поверит, что она готова стать тем, чем станет очень скоро — куском мяса на желтых, изогнутых, точно сабли, зубах.
Рискуя съехать вниз с каменной осыпью, поминутно оскальзываясь, насквозь прокусив губу, жертва ползла по камням, гладким, будто змеиное брюхо. Сотни и сотни предшественников отполировали камни Последней тропы… собой. О том, что было после Последней тропы, жертва старалась не думать: боялась потерять достоинство, заблажить, кинуться назад — и провести остаток дней под понимающими взглядами односельчан. Взглядами, в которых сверху сочувствие, а в глубине — обвинение в трусости. Нет уж. Она дойдет и накормит собой дракона.
Вдоль тропы росли какие-то усыпанные ягодами кусты. Вроде как жертве положено поесть этих кисло-сладких, синих-синих, хвойно-душистых ягод. Они улучшают вкус человечьего мяса. Жертва содрогнулась, помимо воли впуская в сознание истории о том, как дракон убивает крупную дичь: может вцепиться в руку или ногу, вырывая сустав из капсулы, оторвать и жрать в стороне, пока жертва истекает кровью. Может вломиться зубами в бок и долго мотать башкой, выкручивая шмат побольше, словно крокодил из дохлого бегемота. Может схватить за шею и утащить вглубь Священной дыры, чтобы там расплющить тушей и слопать без помех, отщипывая понемногу от гниющего трупа, точно женщина, смакующая пирожное.
Никто не видел, как дракон ест человека. Но болтали об этом — все.
Драконы те же крокодилы. Только летают и злые очень. Легенды о драконьей мудрости такая же лажа, как и сказки про драконьи сокровища. Вот только крокодилов ловить трудно, а уж драконов-то… Зато от драконов можно откупиться, чай, не крокодилы. А если освятить собственную трусость вековыми традициями, обрядить кусок человечьего филе в златотканые тряпки и драгоценные ожерелья, да проводить к месту пожирания чарующим ритмов барабанов…
Будьте вы прокляты. Я спасу ваши шкуры, но будьте вы прокляты.
Деревня под горой уже жила прежней жизнью: ритуал почти закончен, жертва перевалила через окровавленную закатом вершину и скоро дойдет до конца Последней тропы. Скоро-скоро чешуйчатая гадина сожрет лучшего из нас и уснет сытым сном на год. Ну да, как крокодилы, семя драконово.
Священная дыра показалась в конце тропы совершенно неожиданно. Вот так идешь-идешь на смерть, а когда она, попыхивая косячком и позванивая косой, выходит тебе навстречу — оно всегда неожиданно. Жертва присела на корточки, точнее сказать, упала на четвереньки, вглядываясь в непроглядную тьму драконьего логова. Оттуда доносился запах, до странности напоминающий о прошлой жизни, о людях, о доме. Обо всем, чего ей больше не видать.
— Не пойду, — угрюмо сказал кто-то. А может, сама жертва и сказала.
— Пойдешь! — напористо возразил кто-то. И опять жертве показалось: это ее слова.
— Да ну, — ответил еще один кто-то. — Чего мы там не видели. Опять фаст-фуд.
— Молчи! — зашипел тот, кто говорил вторым. — Ты, дурья башка! Не понимаешь, как это для них важно?
— Началось, — сказали хором первый и третий голоса.
— Интересно, о чем на сей раз — о кулинарии или о геополитике? — вежливо осведомился первый. У него был низкий, хриплый тембр. Контральто с нотками застарелого алкоголизма.
— Хочу о кулинарии! — дерзко потребовал третий голос. Третий был нахальный, звонкий и решительный. «Взять лопату и у-е-бать!» слышалось в нем.
— Рога нахуй пообломаю, — нежно пообещал второй. — Люди — ВСЕ люди — считают себя деликатесами, а вы кочевряжиться удумали?
— Не матерись! — назидательно прохрипел первый и басовито закашлялся. — А то я тоже… уже… кхххааабля! Очень материться хочу.
— И я, — проникновенно согласился третий. — Как представлю, что там опять приперлось… в бусиках до жопы…
— Уважайте людскую самоотверженность! — рявкнул второй. — Быра жрать, кому сказано! Я проверю, чтоб доели всё!
И перед обезножевшей от ужаса жертвой из Священной дыры появились все три головы великого, мудрого, бессмертного дракона, главного предмета местной гордости и мифологии.
