Начну-ка я с предыстории этого разбора. А то меня уже целая плеяда звезд и звездюлек «Альфы» зачислило в список завистниц, сливающих аффект в критические разборы. Милые мои! Начнем с того, что мы с вами, как правило, сталкивались, когда вы были никто и звать никак, чему уж там завидовать. Не говоря о сомнительном везении оказаться автором столь одиозного издательства. Впрочем, и тогда вы писали точно так же, в «Альфе» вы начинали, не в «Альфе»… А держало вас на плаву то же, что и сейчас — плот из сомкнувших ряды хомяков. Хомяки — отличное плавсредство для автора, скажем, женского фэнтези. До тех пор, пока МТА не превратится в то, что не тонет.
Итак, началась эта история, дай бог памяти, столетие года три-четыре назад, еще на МОСКе. С того, что один рецензент всё никак не мог осилить книгу, которую сам же согласился прочесть и написать отзыв. Уж как он страдал, бедолага — весь МОСК наблюдал с сочувствием. Я, зная, что опус принадлежит к так называемому женскому фэнтези, сочувствовала вдвойне. Ибо к этой категории отчего-то причислялись вещи, не просто написанные авторами женского пола, а невообразимый бред, для которого требовалось совместить в себе ПМС, климакс и пролактиновое поглупение. Или не иметь верхнего мозга, только нижний. Книги, мучавшие рецензента (принадлежавшие к серии «Покер для Даймонов», автор Наталья Бульба), были своего эталоном женского писева в жанре фэнтези — по ним можно было составить мануал, как не стоит писать. Ничего. Никогда. А если потянет — переключиться на алкоголизм, не так уж это и плохо, спиться нахрен при таком-то таланте.
Не помню, почему ребятне с МОСКа приспичило отправиться на ресурс под названием «Дружина», где обреталась Бульба и еще несколько десятков графоманов, тяжко раненных ура-патриотизмом (достаточно сказать, что на ресурсе имелось звание «пластуны» — в разведку они, что ли, ходили, эти сирые псевдоказачки?). В общем, МОСКовцы пошли и меня с собой зазвали. Дружинники, казачьё наивное, немедля признались: сами они бульбоопусов не читали — это, мол, ее женские дела произведения, а мы все ужас какие крутые мачо. Но Бульба наш член! В смысле, член дружины. И мы будем за него бороться, а то как бы нам без членов не остаться.
Вот интересно, почему «не читал, но осуждаю» публику возмущает — а «не читал, но защищаю» считается нормой? Причем как в соцсети, так и в богадельнях на сайтах литературной направленности?
Для начала на той «Дружине» меня — меня — попыталась напугать подруга Н. Бульбы, некто Е. Лифантьева, она же Скади, известная всем моим френдам тупым мониторингом моей френдленты (ну хоть кто-то ее читает). Предложив мне встретиться сегодня же вечером на станции московского метро и выяснить отношения в стиле омской гопоты. Почему омской? Да потому что Евгения Лифантьева по прозвищу Упоротая ворона жила, живет и помрет в городе Омске. В Москву она не выберется никогда, однако предложение встретиться в метро и поговорить по мордасам для выпускницы ПТУ есть бессознательный паттерн. Вроде слюнотечения у собаки Павлова. Все эти годы Е. Лифантьева таскалась за мной по МОСКу, по Самиздату, заползла за мной в ЖЖ и теперь ведет блог, посвященный тому, что в интернетах кто-то не прав, а именно Инесса. День Лифантьевой начинается и заканчивается чтением моего блога и блогов моих друзей. Думаю, на ее могиле выбьют: «Она не согласна с Инессой». У каждого свой Эверест.
Это к разговору об окружении Бульбы, о ее социальной среде и уровне ее развития.
По прошествии времени я решила глянуть, что там за «Покер для Даймонов» такой. Глянула. Ну что, две-три страницы, увиденные мной перед посещением приснопамятной «Дружины», раскрыли суть аффтара, словно препарат из лягушки, осталось лишь уточнить детали. Я и уточнила. Уж так бульболитература была хороша — несказанно. Самая мякотка женского фэнтези, написанного мечтательницей-имбецилкой, проживающей в городе, славящемся упоротостью населения, посреди степей, славящихся отсутствием светско-куртуазной жизни.
Конечно, Скадям и скадиобразным не следует лезть к людям вроде меня — или Максима Далина. Но они не в силах удержаться. Ходят кругами, даже будучи проучены — и не раз. Ну а мы с Далиным — последняя надежда для гейш от бухгалтерии остаться в памяти народной. Ибо написанные ими книжки данной задачи не решают, скорее наоборот. Поэтому я не удивилась, когда Макс Далин упомянул о явлении Бульбы Самиздату: Bulba Natalya (bulba_si@mail.ru) 2013/10/11 11:32: Практика показывает, что в этой жизни лучшим учителем является только сама жизнь. Слова — эмоции. Пока не дойдешь до края и не поймешь, что дальше: либо… либо, ни до кого ничего не дойдет. Лично для меня вопрос: ради чего все это (я имею ввиду разгромные статьи и холивар в комментариях) нужно? Хотя, как возможность сброса накипевшего, очень даже ничего.
А давай я тебе отвечу, Бульба. Это всё для того, чтобы ты и тебе подобные сделали хотя бы малюсенький шаг в сторону улучшения того говна, которое вы скармливаете читателю при посредстве «Альфочки» и иже с нею. Чтобы в вас проснулся — нет, не талант, чего там искать-то в вакууме — а хотя бы интерес к слову. Хотя бы потребность выбирать, чего присунуть в текст. А то вы, члены дружины, настолько уважаете и любите своего читателя, что присовываете ему что попало, не разбираясь, куда и зачем. Между прочим, могли бы спасибо сказать. Хоть тому же Максу, который работает с вашим словесным мусором, как никакая «Альфа» работать не станет — из брезгливости, очевидно. А расти-то надо, милая моя, вы же себя писателями считаете — и ты, и группа шавкоподдержки, которая, по старой доброй дружинной привычке, держит твою жопку в горсти, чтобы та не отвалилась. Спорим, вы, жизнью наученные, не написали и одной фразы, стоящей цитирования? Да что там, вы даже мнение свое неспособны выразить так, чтобы стало ясно, о чем этот коммент. Что оно хотело сказать, пожилое дево Бульбо, бредящее, будто сивая кобыла в конопляном раю?
Недавно Макс опробовал на бульбообразной творческой особи превосходный метод, который мне очень понравился. Метод экспресс-проверки на ахинею. Применила его к твоему последнему опусу, дорогуша. Проверку экземпляр по прозвищу Сивая кобыла не прошла…
Меня любят обвинить в том, что я необъективна, хотя я всего лишь недружелюбна. И спрашиваю с писателя то, чего не спросят его хомяки: что и зачем ты написал? Какое отношение эта херня имеет к реальности, окружающей или выдуманной? У всякого текста должна быть идея и цель — но многие авторы пишут так, словно за применение литературного стиля и внутренней логики повествования их немедленно подвергнут расстрелянию.
– Ты вовремя! – вместо приветствия произнес шеф, жестом указав мне на ближайший к своему столу стул. Взгляд от дисплея планшета, внешние экраны которого не были активированы, он так и не оторвал. – Как раз собирался тебя вызывать.
От неожиданности даже приподняла бровь, нарушая собственное правило: в присутствии начальства ничему не удивляться.
Хорошо, что Лазовски не заметил, а то бы на моей репутации невозмутимого маршала можно было бы ставить жирный крест. Достаточно раза, чтобы заработанное долгими годами реноме покрылось прахом.
Непонятно, во-первых, почему поднятая бровь (которая может означать заинтересованность или предложение продолжать) должна уничтожить репутацию, плод долгих лет работы — в этой крутой космической конторе не по делам судят, а по выражению лица? Во-вторых, что значит «покрылось прахом»? Есть выражения «рассыпалось прахом», «пошло прахом», «развеялось прахом», означающие уничтожение, ну а «покрылось прахом» вообще из другой оперы.
– Присутствие Горевски зафиксировали сканеры на Зерхане.
– Горевски? – машинально переспросила я, радуясь, что еще не успела присесть. Точно бы подскочила, даже не вспомнив про собственные принципы. – Его же признали погибшим!
– Только косвенные доказательства, – спокойно отреагировал на мое изумление Лазовски. Отодвинул планшет, равнодушно, словно я была пустым местом, посмотрел на меня. – Факт его гибели мы подтвердить не смогли.
И опять он был прав, хоть и обидно.
Опять-таки непонятно: почему нельзя подскочить стоя? Или этот простой, всем знакомый жест превышает границы бульбописательского воображения? И как эта пылкая бухгалтерша маршальша ухитрилась создать себе реноме невозмутимой особы? Ну и наконец, что именно обидного в том, что начальник этой латентной истерички был прав? Следующая фраза ни черта не объясняет.
Дело Валесантери Горевски – авантюриста, любимца и любителя женщин, высококлассного специалиста по промышленному шпионажу, продолжало оставаться открытым, несмотря на то что суд счел возможным вычеркнуть этого человека из списка живых.
– Хотите поручить его розыск мне? – уточнила я, уже не сомневаясь в ответе. Как иначе можно было интерпретировать воодушевление Странника при моем появлении?
– Не хочу, – неожиданно для меня заявил тот, сохранив на лице абсолютную бесстрастность, – но выбора у меня нет. Если кто и может привлечь внимание Горевски, так только ты.
Кто-нибудь заметил описание воодушевления в первой цитате? Если смотреть на пустой дисплей есть воодушевление, тогда, конечно, эта дамочка — невозмутимый маршал. И опять следующая фраза отваливается от предыдущей, как бредятине и положено…
Намеков в его заявлении было два. Один тонким назвать было сложно. Редко кто, глядя на меня, мог догадаться, что эта сексуальная брюнетка с взглядом заядлой любительницы приключений – маршал с солидным списком возвращенных в судебную систему преступников. Большинство из них как раз и попались на эту удочку, подпуская ближе, чем это стоило делать.
Какие намеки? Прямым текстом сказано: твоя блядская манера поведения пригодится, готовь свой обтягивающий скафандр, детка. Но если счесть это одним намеком, то второй-то где?
Вместо того чтобы отправить на Зерхан по-человечески, на лайнере, шеф пристроил меня на летящий туда военный крейсер. Планета располагалась на самой окраине сектора, на ее дальней орбите «висела» база Службы границ. В просторечии – погранцов.
Информация интересная, но помочь она мне ничем не могла. Только усложнить задачу.
Нечто интересное заключается в том факте, что планета находится на окраине сектора, а база — на дальней орбите? Если да, то, может, нам объяснят, что именно? А вот хрен. Внимание Бульбы уже перескочило на военных, красивых, здоровенных.
К воякам я относилась неоднозначно.
С одной стороны, как и положено нормальной женщине, – восхищалась. Отбор в армию был серьезный, все выточены как с одного шаблона. Было на что посмотреть, да и поговорить о чем – тоже. Называлось это разносторонним развитием.
