Какая все-таки прелесть мы все, фанаты фантастики и фэнтези, поклонники зверя обоснуя. Как хороши наши чистые души, мифологизированные чуть менее чем полностью. Как я люблю наши духовные беседы на тему «Если слон на кита налезет, то кто кого сборет?» Как я верю во всемогущество и величие Священного Обоснуя — быть по сему в мире живом, ибо так сказал Сапковский и подтвердили апологеты его: «Быстрые секущие удары по уязвимым местам (посмотрел бы я на медведя, способного продолжать атаку с перерубленным шейным отделом позвоночника…). Собственно, сам пан Анджей где-то упоминал, что ведьмаки фехтовать вообще не умеют — они убивают, уходя с линии атаки и рубя при «касательном прохождении» (не знаю, как это профессионально называется, но меня когда-то этому учили: направляешь противника захватом или блоком чуть в бок от себя — а затем что есть дури бьёшь ему в основание черепа, по почкам или рёбрам сзади). Мастер-фехтовальщик, знающий эти штучки, способен одолеть ведьмака (вроде Лео Бонарта, зарубившего как минимум троих выпускников Каэр Морхэна)«.
Пан Сапек — бог! — и да расточатся врази его, а кто не расточился, того по шеям. В шейный, ткскзть, отдел. Мечом с размаху.
Но и растекаясь от любви и умиления клубничным сиропом, не могу не удивляться тому, как у нас у всех мозги завернуло. Мы живем в придуманных мирах, отказывая реальности в право на существование. Физике — в право на ее законы, а биологии, психологии и социологии вообще во всем. Я хуею с тебя, человечество. Я гляжу тебе вслед, стараюсь представить, куда ты идешь и хуею — то благостно, то горестно.
Отчего бы тебе не вернуться, человечество, к былому разделению искусства и науки? Очень удобная приблуда была. Искусство описывало небывшее, подталкивая умы к размышлению. А наука пожинала плоды размышлений. Чем плохо?
Чем-чем… Неполным погружением. Тогда человечество видело разницу между искусством и природой. И понимало: красиво прыгать вокруг медведя с мечом — суицидальный дебилизм. Отсюда и культура охоты, и традиции травли медведя, и специальные породы собак — карельская медвежья лайка, плотт-хаунд, акита матаги. Притом, заметьте, никакой инициации или иного варианта самоутверждения взрослого члена племени путем одиночного заваливания ведмедей с последующим приношением медвежьих шкуры, ушей и пенисов вождю племени. Про то, как некто на медведя в одиночку ходил и целиком вернулся, легенды слагают. Потому что истории перебарывания медведя — не циркового, привычного к людям и не слишком здорового животного, а дикого зверя с незаклеенной пастью — единичные, феноменальные и легендарные.
Ну а в легенде и на дракона в одиночку ходят, и с самой смертью в картишки перекидываются.
Такие истории рассказываются испокон веков не потому, что они правдивы, а потому, что это хорошие истории. (с) Человечеству нужно увлекаться, идеализировать и теоретизировать. Иначе орган, непонятно на кой ляд втиснутый нам в черепушку, деградирует и инволюционирует. Весь вопрос в том, где же расположена грань, на которой следует остановиться. Людям постарше полноценный обоснуй и полнокровная матчасть необходимы именно для погружения в сюжет. С последующим выныриванием, отфыркиванием и кряхтением: «Эх, хорошо». А молодежь, похоже, пытается не окунуться, а утопиться в произведениях очередного любимца публики. И обсуждает его так, как если бы он научную гипотезу выдвинул, а не образ создал.
Поэтому я, равнодушная к Сапковскому, отношусь к нему куда милосерднее его фанатов. И понимаю: художественный образ важнее рационального подхода, так что если для воздействия на публику герою нужно быть одиночкой, он будет одиночкой, хотя бы дело его жизни и требовало командного метода. Понимаю, что задача автора — не убийство монстров, а духовные искания героя. Понимаю, что спасение мира — всего лишь декорация, на фоне которой происходит преображение персонажа. И понимаю, что стоящий читатель — тот, кого интересует не механизм спасения мира, а метания главгеройской души.
Даже когда мы пишем (читаем) фантастику (фэнтези), она должна соотноситься с реалиями, вызывая у читателя мысли о них, постылых. Мысли, которые помогли бы увидеть действительность свежим взглядом. Ведь у самого сказочного-пресказочного мифа-премифа длинные корни, достающие до самой реальности. А если таковых не имеется, на черта мне пустопорожняя книжонка, состоящая из описания магических рас и боевой техники пресловутых рас? Это все вода, вы мне гущу представьте — может, и попробую ваше варево.
А иначе зачем мне хлебать очередного аффтара, у которого все надежды — на идентификацию читателя с главгероем?
Ну хорошо, я человек пожилой, одышливый и едкий. Поэтому не могу без смеха представить себя летающей по переборкам космического корабля (по вантам трехмачтового судна, по веткам тропического леса) с легкостью пнутого Тарзана. Что же до представления себя машущей сразу двумя двуручными мечами, то от таких картин я и заболеть могу. Выражение «надорвать живот», между прочим, обозначает не только «посмеяться», но и «получить грыжу». Итак, во избежание грыжи, я не читаю чисто приключенческой литературы, потому как мне там себя идентифицировать особо не с кем. А оценивать ходульных главгероев с точки зрения психологизма есть дело глупое и бесполезное. Для него в лучшем случае зоопсихология сгодится, а это не моя специальность.
Тем не менее я многое прощаю авторам, способным придать своим персонажам человеческий образ и характер, вывести их из дурацкой карусели приключалок на иной, высший уровень. Там, где герои не бегают от окружающего мира, прячась в приключения, аки в скорлупу, а находят свое место во вселенной. И мне легче отключить критический подход к описаниям поединков-охот-убийств-кровькишкираспидорасило, если герой книги интересен, нежели искать блох в тексте, зудя: чегой-та этот придурок с мечом на крупную рептилию полез? какие еще нахрен популяции драконов в пустыне, где никакой дичи крупнее змей и бедуинов? почему на войске латы и кольчуги в эпоху развитого огнестрельного оружия? ково хрена пешее войско проходит сотню миль за два дня?
Баги — такая вещь, которая, как я не раз писала, вылезают даже у великих писателей (Булгаков, например, запутался в судьбе главгероини и ее горничной в «Мастере и Маргарите»). Как и «перловочные» фразы: почитайте хоть того же Тургенева — от галлицизмов в глазах рябит. А у Л.Н.Толстого — от неверно использованных слов (типа «увернувшись» в значении «завернувшись, закутавшись»). Но quod licet Iovi, non licet bovi.
Поэтому любой недочет бросается в глаза, если герой плоский, картонный и хрустит. Баги и неудачные фразы бросаются в глаза и проникают прямиком в мозг, не занятый сопереживанием ни ГГ, ни подельникам его.
Конечно, и любимому автору не всякое простишь, но когда допущение не получает вовсе никакой компенсации типа наличия главной мысли, хорошо выписанных героев и интересной фабулы… Чем вообще себя занять во время чтения подобной хни? Только подсчетом недочетов. Надо же чем-то накормить разум, взалкавший пищи для размышлений и надеявшийся разыскать в опусе главную мысль…
Вспомнила, как одно деятельное, но тупое существо приколебалось ко мне с требованием пересказать главную мысль моих книг. Само-то оно ниасилило даже одну-единственную книгу (хотя отзыв, разумеется, написало). И вот, пожелало получить результат, не ввязываясь в процесс. Или, что куда более вероятно, укусить меня за жопу банальность главной мысли. Потому что, сколь бы ни был автор хорош, а главная мысль обычно не нова. И уже имеется в любом сборнике цитаток и нравоучений. Проблема в том, что нравоучения в голимом виде внедряются в лучшем случае в голову, но не в душу человеческую. Поэтому приобретают статус умозрительных, не понятых до конца и не усвоенных. Всякие там «Что имеем не храним, потерявши плачем» познаются не умом, а обездоленной душой, у которой отняли привычное, но дорогое и любимое.
Ради проникновения далеко не новой идеи в душу читателя пишется книга. А вовсе не для дидактического выброса в духе «Возлюби ближнего своего, пока он, сукин сын, у тебя есть». Тем более, что это утверждение не всегда верно — как и любое другое утверждение…
Словом, книги пишутся не для того, для чего их употребляют в последнее время. Именно это меня и удручает.
Ну а придумать очередной механизм спасения мира для человека с воображением — это цена пары пива. Я однажды под две бутылки «Черного Козела» натощак такого напридумывала, что пришлось лечь на травку у Новодевичьего монастыря и некоторое время полежать молча. Небо над монастырским парком такое высокое, а монастырский пруд такой зеленый, что и без пива музы слетаются и несут что попало, прошмандовки. Впрочем, это уже совсем другая история.
