Время от времени натыкаясь на гордые заглавия типа «Фанфикшн — отправная точка для писателей», вздрагиваешь, как стеганутая. Что? — думаешь. Вот это вот — отправная точка для… для профессионалов вроде меня? Ах ты ж па-а-акость! Но что бы я себе ни думала, субкультура набирает силу. И литература, написанная не только для подростков, но и подростками же, всерьез считается кузницей литературных кадров. Меня, правда, эта кузница не впечатлила, еще когда я выясняла базовые параметры данного явления.
Всю эту фикописанину, основанную на покраденных героях, стыренных сюжетах и слизанных идеях, считать за полноценную литературу не получится. Да-да, спасибо, я помню про Шекспира и Пушкина, про заимствование сюжетов и героев из фольклора и апокрифов. Про художественные приемы реминисценции, аллюзии, ретроспекции, стилизации — про всё, во что вложена творческая составляющая, а не просто попытка утрамбовать чужих героев в чужой же сюжет, сделав из них участников сексуально-ролевых игр.
И Еськова, пожалуйста, не надо припоминать. Всуе. «Последний кольценосец» — это и есть стилизация, сложный литературный прием, сильно отличающийся от плагиата, как бы ни хотелось защитникам фанфикшена доказать обратное.
Самостоятельный писатель, заимствуя из, скажем, рыцарского романа так называемую жесту (плоский, безэмоциональный персонаж, только и годный на то, чтоб махать платочком с крепостной стены), наполняет его живой жизнью. И напротив, фикописец, воруя готовый и яркий персонаж из шоу, лишает его жизнеподобия и превращает в резиновую куклу для траха. И неважно, какой рейтинг у фанфика — высокий или скромный. Все равно в результате пертурбаций фикописца мы получим жесту, исполняющую анально огороженную изначально заданную роль, без оглядки на характер персонажа.
Когда далекий от фанфикшена человек натыкается на визуальные формы фантворчества — так называемые арты и манипы, рисунки и коллажи, на которых вполне гетеросексуальные личности предстают героями гей-порно и эро-балета — астигматизм и лупоглазие ему обеспечены. Хотя бы временные. Трудно поверить, что вся эта сомнительная самодеятельность претендует на художественную значимость.
Невозможно настроиться на серьезный, а тем паче критический подход ни к ориджиналам (фанфикам, в которых персонажи переименованы вордом получили оригинальные имена, хотя общие законы жанра продолжают рулить сюжетом), ни к ретеллингам (пересказам сюжетов известных произведений, вплоть до детских сказок и советских фильмов: например, «Маша и медведи» с парнями, что на фотке, в главных ролях; Маша — в центре), ни к прочим опусам, перед которыми ставится шапка (в шапке четко указано, кто кого пользует и с какой жесткостью, кто сверху, кто снизу, кто по добровольному согласию, а кто сперва битой по башке получил). И дело вовсе не в «аморальности», на которую упирают весельчаки, троллящие фандом. Не в заимствованиях, коими и классики грешили. Не в перевирании биографий несчастных реальных лиц, которые могут и в суд подать за клевету. Теоретически.
Дело в первую очередь в том, что фикрайтерство — не искусство. Как не являются искусством навыки геймера, колющего игру за игрой. Навык — да, но не искусство.
Фанфикшен производит прикладнуху для эротического или порнографического настроя, с планами на последующую мастурбацию. Вербальный аналог порноролика. Недаром же после большинства фиков в комментах стоят невинные девичьи «Подо мной сгорел стул» и смайлики, смайлики, смайлики. Не очень представляю такого рода высказывания после главы из, скажем, «Мастера и Маргариты» — романа, замечу, чувственного и любимого народом, в особенности юными девушками. И тем не менее, в качестве оценки сцены бала у Воланда ляпнуть: «Спасибо, подрочил» — такое придет в голову разве что анацефалу. Или куда ему там может придти, за отсутствием головы.
Человеку старой закалки трудно понять, каким образом прикладнуха, компиляция и плагиат могут получить статус произведения искусства. Даже если фанфик и демонстрирует хоть какую-то (обычно минимальную) самостоятельность сюжета, мотивированность поступков героев и эмоциональное наполнение, а не только наполнение, гм, отверстий на теле. Правда, герои предпочтительны знакомые фандому. Авторы, конечно, щебечут, поясняя, что им просто ну очень нравится внешность, скажем, актеров из «Доктора Хауса» и «Мерлина», из «Сверхъественного» и «Гаррипоттерианы». Неохота им, авторам, придумывать собственных хромых социопатов, хрящеухих магов и зеленоглазых секси. Поэтому, мол, и пользуются тем, что предоставляет сетка вещания телеканала Universal. Подумаешь! И ничего такого. Хотя использование уже готового образа — распространенный прием ролевых игр. Напяливаешь на себя чей-то культовый образ и освежаешь им собственную сексуальность, как сексолог завещал. И ничего такого, да. Если давать себе отчет, что ролевые игры и театральный спектакль — разные уровни творчества. И преследуют они разные цели.
На этом самом аргументе всякий фикофил начнет припоминать гениальные произведения, якобы рождавшиеся из-под пера такой и сякой авторессы, которая впоследствии издалась (естественно, в «Альфе», бывшей «Армаде») и стала бешено популярной (три рубля и жопа на ночь триста баксов гонорара и три тысячи тиража). Армадоальфовцам вообще близка эстетика фанфикшена: немотивированность поступков героев, надуманность фабулы, гиперчувствительность и гиперсексуальность в поведении персонажей…
Да что там гиперчувствительность! Это ж почти наркотический приход под экстази в экстаз. Не удивительно, что если ошалелые герои касаются друг друга, то секс между ними случается незабываемый, притяжение после него непреодолимое — и, конечно же, с первого раза формируется страшная, многолетняя любовная зависимость. Аддикция в энной степени.
Забыв про работу и семью, про бога и геенну, персонажи ублажают друг друга и в сортире, и в храме, и под дулом пистолета, и под взглядом ангела смерти. А чтоб хоть как-то обосновать силищу небывалую, либидозную, всякий раз перед нами разворачивают перечень препятствий: родные-гомофобы, косная социальная среда, клановая вражда, взаимная неприязнь или наоборот, пылкая дружба, сопряженная со страхом обидеть якобы гетеросексуального друга. Или вовсе близкородственные отношения. Всё, разумеется, преодолевается на раз. Даже тот факт, что влюбленные — родные братья. Нуачо? У них любовь, которой допрежь того меж людьми не видали — и пусть мир катится нафиг. К тому же запретный плод сладок. А суперзапретный — суперсладок. До диабета вплоть.
Болезненная, неудержимая страсть, растиражированная тысячами повторов, не может не разнообразить себя маскарадными костюмами. И вот персонаж шоу из себя-доктора-себя-актера-себя-мага превращается в сексуального сантехника, ковбоя, хастлера, Белоснежку и семь гномов. Не становясь ни на йоту живее. Он становится плоской нарисованной жестой, несмотря на то, что в сериале был живой и теплый. Читателю предлагается безоговорочно поверить в то, что эта картонная (или резиновая) кукла чувствует острее, чем нормальный человек, действует решительнее, любит крепче и трахается изобретательнее.
Чтобы писать о людях в их естественном, неманиакальном состоянии, нужно иметь представление о зрелой эмоциональной сфере. Лучше бы, конечно, и самому ее иметь, но не всем так везет в жизни. А если описываешь надуманные страсти с нечеловечески прекрасными участниками, то бери ты хоть известных персонажей, хоть оригиджиналы (все тех же чужих героев, но с придуманными тобой «оригинальными» именами) — никакая это не зрелая, самостоятельная литература, а все она же, прикладнуха на подрочить.
Ее все больше. Фикрайтеры, выбившись в писатели, ни черта не меняют своих привычек. Тщательно выстраивают модель сексапила, но забывают об элементарной мотивации поступков. Высасывают из пальца психологические и социальные конфликты. Заставляют героев суетиться и шустрить за ради воссоединения влюбленных, подбрасывая противостояние среде и семье, точно сырые дрова в не желающий разгораться камин. Вот этой самой сыростью-холодностью и удручает незрелое чтиво, которое у нас имеет статус литературы для подростков.
Причем зачастую пишут его отнюдь не подростки. Пишут его люди, которым кажется, что подросткам главное, чтоб побольше в книжке было приключений и страстей. «И обнаженные девушки стаями». (с) Чтоб подросток узнал себя, несчастного-одинокого, которого никто не понимает — а потом раз! — и он уже чудесным образом преобразился, у него отросли крылья, клыки, когти и волшебные артефакты из всех мест. После чего его немедленно полюбили и приняли в самую крутую команду, причем сразу предводителем.
Разве это годная литература для подрастающего поколения, я вас спрашиваю? Это ролевые игры — с бурным сексом или просто с бурным квестом. Ничего в ней нет о взрослении, о самореализации, о становлении личности. Войнушка-бродилка-цирк с конями. Всем хорошая вещь, да вот только вкус человеку портит изрядно. Бывает, что и на всю жизнь. Лично ко мне защищать родной фандом приходили дамы бальзаковского возраста. И бились, точно орлеанские девственницы, за право почитывать излюбленное вербальное порно с героями аниме времен своей молодости. И даже еще смешнее — не за право (которого никто у них не отнимал), а за одобрение этого пристрастия. Конкретно моего одобрения конкретного пристрастия к фикам по конкретному аниме.
И как, по-вашему, о чем это свидетельствует? О здоровой психике и хорошем вкусе? То-то и оно.
