Этот год — год смертей. Не могу дождаться, когда он кончится. Хотя и тогда для меня ничего не изменится. Потому что все уже изменилось, вся моя жизнь стала другой месяц назад, когда я узнала, что у Елены Кабановой, моей Боевой Мыши, единственного моего близкого человека, меланома. Самый агрессивный, мгновенно дающий метастазы вид рака, самая быстро растущая его форма — узловая, самое опасное расположение — голова, теменно-затылочная часть, под волосами, сам никогда не заметишь. Метастазы в лимфоузлах установлены. В мозгу их нет (тьфу-тьфу-тьфу). В отдаленных органах — неизвестно: позитронно-эмиссионная и компьютерная томография тела до операции не делается, а то у хирургов инструменты фонить будут.
Словом, не тот случай, когда «вырежут и будет здорова, 95%-ная выживаемость». В эту категорию Елена УЖЕ не попадает. Стадия третья или, упаси Боже, четвертая (если метастазы обнаружатся).
Первой моей реакцией было: почему она, почему не я? Мое железное здоровье побороло бы и это, я уверена. Диагнозы, которые грозят смертью и резким падением качества жизни, я переживаю с легкостью. Сахарный диабет, перитонит, сепсис, черепно-мозговую травму, склероз гиппокампа, разрывы мышц с внутренним кровотечением, бактериальный кератит с падением зрения до нуля, обширную флегмону, паракпроктит, опухоль матки — чего я только не переживала в своей жизни, причем половину — в раннем детстве, в 70-е, в больницах для «простого народа», где никаких особых удобств и оборудования отродясь не водилось. А кое-что — закрытую ЧМТ — так и вовсе на ногах. Мне было меньше семи лет. Мне давали год жизни, месяц, неделю. Я выкарабкивалась, даже не думая, что могу умереть. Я просто не сомневалась в собственной способности не сдохнуть где угодно.
Я бы пережила и меланому, и побочки от терапии. И даже подумала бы, что определенно заслужила это испытание, все же я фаталистка.
Но только когда что-то происходит со мной, не с Еленой. Она самый честный, чистый и добрый человек, которого я знаю. Весь мой свет. Вся моя доброта. На фотографии — она. Может быть, последнюю осень она встречает со своими роскошными светлыми волосами, которые я помню с самой своей юности. Но что бы в ней ни изменила болезнь, она всегда будет такой, как я ее знаю, помню и люблю.
За что на нее рухнула эта глыба… Я больше не хочу слышать про «болезнь — это наказание/испытание/психосоматика». Ни от кого, никогда. И советы обратиться к нетрадиционной медицине, пойти за помощью к попам в церковь/в секту свидетелей Кого-то-чудотворного/в сообщество измененного сознания, чтобы изменить себя и тому подобное — тоже выдавать не стоит. Я буду реагировать быстро и жестоко.
В других сферах мне тоже резко стало ни до чего и ни до кого. Мне стало абсолютно все равно, что происходит в литтусовке. Одно дело литература, а другое — псарни с жучками, клетки с крысами, банки с пауками и подобные им «команды истинных талантов, добивающихся места у кормушки». Это такая ерунда, на которую мне и так уже давно плевать. Я скорее подстегивала свой интерес, а теперь перестала. Паразитолог бросил своих подопечных, пусть совокупляются как хотят. Их мечта исполнилась, проклятой Цыпе не до них.
Пусть пляшут с бубном и радуются. И продолжают обсуждать мою внешность, как они делают это сейчас, слюнявя фото меня, только что узнавшей Ленкин диагноз, опухшей от слез, не спавшей неделю, но все-таки пришедшей на презентацию сборника. Будь я злее, я пожелала бы им того же состояния по той же причине, но мне искренне жаль их родных. Они не виноваты, что это нечеловеческое дерьмо досталось кому-то в качестве близких.
Пусть и не во всем паралитературным ничтожествам сейчас и вдруг наступит счастье. Статьи я по-прежнему буду писать и печатать. Возможно, они станут еще более неодобрительными, потому что сейчас мне особенно хорошо видна вся фальшь, глупость и мерзость нынешних авторов, неспособных описать даже случившуюся с ними беду. Эта манера обелять, украшать, расхваливать себя и ныть взахлеб, что от тебя шугаются дружбаны и сослуживцы, устраивать срачи и кидаться друг в друга трупами младенцев, как в своих романах и уютненьких делали Старобинец, Пустовая и ныне покойный Данихнов… Одно могу сказать: ханжество, косноязычие, трусость и ложь никак не могут считаться литературой в жанре «воспоминание о горе». Это не горе, это имперсонаторство. По-нынешнему — перформанс. И самый хреновый.
Так что послабления предметам моих статей не будет — и не надо надеяться, что я изменюсь к лучшему и стану безудержно врать, делать вид, будто каюсь, меняюсь и проч. Я буду делать то же, что и всегда — драться до последнего за то, что мне дорого. Действительно дорого. А наша паралитература… Я просто сделаю что могу, дабы она сдохла. Как меланома моей Боевой Мыши. Кое-что не имеет права на существование.
Ну а мои отлучки на дни и недели придется простить без извинений. Надеюсь, вы и сами всё понимаете. У меня больше не будет времени отвечать на каждый комментарий, как раньше.
На днях я узнаю подробности о распространении метастазов, операция тоже будет на днях. Определить ничего не удается, остается надеяться, что врачи-онкологи не уйдут на «каникулы». Потом выстрою стратегию, что буду делать и как. Засим всё.
Почему-то хорошие люди никогда не попадают в эту самую 95% выживаемость. Мама, светлая ей память, ушла из-за рака в 2018 году, операция только ускорила процесс и сделала хуже. Сочувствую вам и Елене. Держитесь, что тут можно ещё сказать. Если бы я узнал, что осталось совсем недолго, то махнул бы в Эквадор, давно мечтал. Может быть самое время осуществить что-то, что всегда хотелось, но было некогда\дорого..
Я не могу сейчас думать о том, чем это может закончиться. Меня держит на плаву только мысль о новых лекарствах, недавно введенных в протокол и вроде бы действующих. Ну а если нет… Всегда есть путь стрелка, которому нечего терять.
почитала-будто бы мои ощущения записаны. я потеряла папу 6лет назад, от беспигментной меланомы вовсе редкой разновидности(слизистой). сейчас я вспоминаю это хотя бы без истерики… как я поняла из опыта (дай Бог чт я ошибалась) меланома поддается корректировке, если не дала мтс, вот вообще не дала. а если хоть в лимфоузлы, то остальные локации-вопрос времени. В 62 мгоб от нас отказались, в блохина приняли. почти год мы сдерживали рост мтс с ипилимубаб(off label), + кибернож-удаляли мтс. но врачи сразу предупреждали-бесполезно. хотя и не отговаривали. никого не виню (лишь хочу пожелать лаборанту патанатомии вишневской получить по заслугам за то, что месяц делала вид, что перепроверяет нашу гистологию). в остальном-как же я понимаю вашу боль, и ведь ничем не поможешь… вооружайтесь знаниями и терпением-бороться с мед.номенклатурой за хорошую химию, за качественную паллиативную помощь-это все важно. Сил и мужества вам. и большой удачи.
Меланома слизистой и правда неизлечима. Увеальная меланома тоже. Да и вообще любой рак неизлечим — можно в лучшем случае выйти на длительную ремиссию. Метастазы, проникшие в кости и органы при меланоме — тоже приговор. Так что какой рак ни возьми, его победа лишь вопрос времени, надо будет вырывать каждый год у смерти.
У нас вся надежда:
а) на высокий природный иммунитет Елены (три ее близких родственницы пережили рак — почки, печени, саркому матки — без всякой терапии, после операции уйдя в ремиссию на десятки лет; это были 80-90-е, когда никакой терапии, кроме грубой химии, больным не предлагали, но и она не понадобилась);
б) на возможность выловить метастазы в мышцах шеи, пока они в мышцах и не ушли ни в какое другое место, а тем более в слизистые (сами врачи сочли, что это хороший шанс).
Врачи на консилиуме решали, доставать метастазы из мышц хирургически или глушить таргет-терапией. От хирургии отказались, от нас — нет. Если между серьезным повреждением мышц шеи и таргет-терапией выбрали последнее — может, лучше обойтись без инвалидизирующей операции. Хотя я всегда за операцию. Буду искать выход на Обнинск, где оперируют эндоваскулярно, или на операции, где применяют гамма-нож. Это позволит какое-то время прожить без рецидивов.