— Уйди, постылый… — Старшая голова трехголового дракона сделала попытку спрятаться под крыло, где и так уже пряталась младшая. Средняя голова при появлении гостя сразу же залезла под другое крыло и при попытке вытащить ее оттуда пребольно кусалась.
— Вы взываете к своему внутреннему ребенку, потому что ищете ярких эмоций! — донесся крик снаружи.
Младшая голова приоткрыла один глаз и посмотрела на старшую с презрением:
— Ну и кто говорил, что любого на один зуб положит, другим прихлопнет?
— Завали хлебало, — обиженно буркнула старшая голова. — Ты знаешь, какие они на вкус, психологи эти? Как резиновая баба в любриканте. А чуть какую гадость жрать, так сразу ко мне — выручай, мол! И вообще у меня зубы мудрости режутся. Двенадцать штук.
— А чего тогда делать? — расстроилась младшая. — Мы все пламя на последнего рыцаря истратили.
Они помолчали, вспоминая нахальную консервную банку, отказавшуюся вытереть шпоры при входе, хотя там лежал хорошенький коврик с соответствующей надписью, связанный драконом собственноручно. Сами бы попробовали связать что-нибудь лапами с полуметровыми когтями — небось, вам бы тоже не понравилась попытка игнорировать изложенный на коврике добрый, интеллигентный совет. И вы бы плюнули огнем в любого, кто принес в вашу уютную пещерку два кило дорожной грязи сразу после генеральной межсезонной уборки.
Ну да, рыцаря-то дракон запек в латах, а оруженосец сбежал. И немедленно разнес сплетни про скверный драконий характер по всему свету. Дракон, честно говоря, не возражал против ухудшения своей и без того ужасной репутации. Учить дураков уму-разуму радикальными методами всегда было грязной работой, но кто-то же должен ее делать? А то развели, понимаешь, антимонии, братства по интересам, сестричества по диагнозам, политические диспуты в трактирах, психологические консультации в борделях… И все им, людям, мало! Им надо свой дурдом распространить на его, драконову, жизнь. Вот и приходится принимать драконовские меры.
— Может, с ним, как с баттхертистом? — нерешительно предложила младшая голова. — В тот раз вроде хорошо получилось.
Проповедник секты баттхертистов целую вечность таскался по окрестным деревням — мастер-класс по истреблению еретиков давал. Еретики при виде него уже приноровились самоистребляться: как видели того проповедника, так и бежали со всех ног в ближайший трактир, куда проповедник никогда не заглядывал. Опасался, видимо, поколебать стройную картину мира, сложившуюся в пустой, но объемистой голове истинного баттхертиста.
На свою беду он приехал в деревню, где еретики были непуганые, вот и ошарашили проповедника встречным предложением: истребить абсолютное зло этих мест. В ужасном драконьем лице.
Сам-то Трехголовый на момент прибытия борца со злом видел стопицотый сон и вопли у входа в пещеру воспринял как будильник, то есть без энтузиазма. Выслушав с хмурым видом гипотезу о том, что он, дракон, ведет себя по-драконьи не из-за породы своей, а из-за таинственного недуга под названием «попаболь», вялый по холодку ящер отмахнулся и полез было обратно — досыпать. Но тут проповеднику пришла в голову мысль использовать новомодные приемы проповедования. И он начал, следуя моде, прикалываться и подкалывать. Вы когда-нибудь выползали из пещеры вместо привычной середины весны в середине осени — ради того, чтоб вас, многометровую чешуйчатую машину для убийства, попытались подколоть? Что говорите? Вы не машина для убийства? Дракон тоже ею не был. Пока к его заднице не попытались подойти поближе, чтоб потыкать колюще-режущим в предположительно-мягкое.
— Лучше надо было зоологию учить. Бестиарии, что ли, штудировать. А не только над Святым Луркморием тупить, — проворчал дракон, втирая каменным задом в грязь останки проповедника. — Баттхерт, баттхерт… И ничего не больно. Теоретики хреновы.
— Нехорошо как-то… — вздохнула старшая голова, припомнив кровавый блин у входа, над которым густым облаком роились мухи. — Человек помочь хочет, старается. Говорит, я с тобой общаюсь, потому как ты инфантильный придурок. А что, в этом определенно что-то есть…
— Я инфантильный придурок? Я? — младшая голова засопела, ощетинив гребень, из ноздрей ее потянулись струйки дыма. — Ну да. Я инфантильный и я придурок. Поэтому мне все можно. И я собираюсь воспользоваться этим прямо сейчас, — бросила младшая, затылком выпрастываясь из-под крыла. — Сиди тут, дедуля. Инфантильный придурок решит твою старческую проблему.
Старшая голова едва слышно захихикала. До чего легко манипулировать молодежью! Даже если разница между вами — всего в несколько минут, которые потребовались младшей башке, чтобы открыть глаза и произнести свое младенчески-дракончиковое «квак!». Старшая зевнула во всю пасть и прислушалась. Где-то вдали смачно хрустели кости проповедника.
