Читатели сердятся на Козлову практически так же, как обиженные штатной издательской «опускательницей»: «Не могу не упомянуть о манере повествования автора – она омерзительная. Анна постоянно разговаривает с читателем как с недалёким стадным быдлом, у которого всего занятий-то – телевизор, телефон, работа, сон и никакого внутреннего мира и своего мнения. И потрахаться ещё. Простите, выражаюсь в манере автора. Все женщины у неё – грустные несчастные бухгалтерши, все мужчины – неудачники, что занимаются ремонтом или натяжными потолками. Очаровательны познания «авторши» о жизни за пределами «нерезиновой»: люди разговаривают исключительно жаргонно и неграмотно, все как один недалёкие или сидевшие, рядом с деревнями медведи, которые чуть ли не в дом уже лезут убивать. И это всё не доезжая ещё до Архангельска».
Насчет медведей ничего не знаю, есть же заказники, да и Министерство экологии и природопользования Московской области предупредило жителей региона об опасности встречи с медведем, причем буквально этой весной. Медведи — звери умные, а оттого непредсказуемые, они и к людям лезут, и подходят близко к жилым домам — там всегда есть чем поживиться. Тем более что в романе медведь скорее олицетворение сил дикой природы, нежели реальное существо и бытовая деталь. В отличие от электрички. А вот странная идиосинкразия к тем, кто занимается ремонтом, удивляет. Чем вам ремонтники не угодили, г-жа Козлова? Степень «талантливости» ремонта от хозяев зависит. И от дизайнера, если уж сами хозяева не эксперты по интерьеру. Следить надо за рабочими, следить в оба глаза, а не тыкать пальчиком — сделайте мне красиво, равшаны!
Подобные несуразности в романах «молодых» писателей (в кавычках, потому что этим юнцам и юницам, как правило, под сорок — не так много, чтобы запомнить советское время и успеть его возненавидеть; но и не так мало, чтобы столь откровенно пренебрегать матчастью) указывают на одно и то же свойство их творчества — это не что иное, как лего-конструктор. В него закладываются фишечки вроде изображений «ужасов совка», мужчин-абьюзеров, женщин-жертв, бездуховного планктона, нелюдей-силовиков, юных и далеко не юных травматиков-«снежинок», словом, надоевшей чернухи с не менее надоевшим доморощенным панфрейдизмом.
А привычка к чернушности — она неистребима. Без нее не сляпать сериальчик, не выдать его за социально актуальный роман. И Анна Козлова это понимает. Что мы и увидим в следующей части романа «Рюрик».
