Публий Сир
Публий Сир, конечно, прав, но как же утомительно читать целый роман, посвященный высказанной им нехитрой мысли! Собственно, ничего, кроме развивающейся антропофобии и дисфории, центральный персонаж читателю не показывает. Героиня также демонстрирует симптомы синдрома Стендаля, гуляя по музеям и поругивая неидеальные (то есть обладающие половыми признаками) мраморные тела. А также неустанно ищет красоту там, где никакой красоты отродясь не водилось — в науке.
Она это не сразу поняла — чего ей не хватает в психологических науках: красоты. Красотой они не занимались, они измеряли, сколько выделяется желудочного сока по звонку или вспышке и что лежит в основе семейных отношений — совместная деятельность на благо общества. Она была не против, но — где нет красоты, нет и человека. А роман с красотой между тем у нее только нарастал и постепенно снова сделался главной невидимой ее жизнью. — Автор точно о питерском психфаке пишет? Уж очень это заведение напоминает мошеннические конторы 90-х, где изучали «швейцарский язык» (реальный случай) и выдавали дипломы всему Кавказу по определенной таксе. Психология до перестройки преподавалась не в форме «Базаров резал лягушек, а всякая семья да трудится на благо общества», уж поверьте человеку, который в эти времена рос и посещал немало факультативов.
Сеченов, правда, весьма даже уважать себя заставил: мысль есть задержанное движение, психология должна стать делом физиологов… Зато и ответить ему хотелось прямотой на прямоту: физиологов нужно держать у психологии на побегушках, чтоб судили не свыше сапога. Ибо психология должна заниматься не тем, что есть на самом деле, а тем, что людям кажется. — Эм-м-м, а чем она занимается? Тем и занимается, что людям кажется. Разбирает установки и галлюцинации, а через них и механизмы человеческой психики. Как правило, видения больного и здорового разума тесно связаны с физиологией, о чем психологи старой школы отлично знают.
— Но не думаю, что чужую душу увидит даже самая современная техника. Магглы душ не видят вообще. Но зато лечат за большие деньги, — усмехнулся Снейп. — Ну и чем, спрашивается, представление мейнстрима, талдычащего про психологию бестелесности, отличается от фикерских представлений о «маггловской психологии»?
Героиня «Свидания с Квазимодо» от абзаца к абзацу все чудесатее. И вместе с нею помаленьку теряет берега и ее создатель.
Вот ее соседка по комнате и даже, можно сказать, подруга Соня Уманская была так красива, что сердце замирало — готовая Ревекка из «Айвенго»! Но вблизи становился заметен темный пух на ее руках, а когда она раздевалась… Нет, задница у нее была не хуже прочих, но какая может быть Ревекка с голой задницей! И волос в низу живота было многовато. — Как это чувство можно охарактеризовать? Брезгливость. Отвращение. Презрение к человеку за его телесность.
Здесь психолог (настоящий, а не описанный г-ном Мелиховым) понимающе кивнет: у девицы, конечно, задержка психического развития, поскольку конфликт с телом — явление раннего, а не позднего пубертата, когда у девочек начинаются менархе, у мальчиков — поллюции, тело начинает подбрасывать сюрпризы, зачастую весьма неприятные.
Стивен Фрай в своем романе 1994 (!) года «Гиппопотам» в жанре детектива описал метания подростка, который возомнил себя бестелесным, но разочаровался. Там показано, до чего может додуматься растерянный ребенок: «Дэви, обнаружив однажды утром, что не устоял перед эротическим сном, почувствовал себя униженным. Он столкнулся с проблемой. Почему Бог и Природа наполнили его тело жидкостью столь гадкой? Как может он оставаться чистым, этаким хорошеньким лютиком, когда внутри у него поселился бьющий струей кошмар? Он рассудил так. Семя есть животворящий дух. Если он станет избегать похотливых извержений этого духа, тот сохранит чистоту, более того, обратится в самую чистую, самую сильнодействующую субстанцию, какую только можно вообразить. И Дэви решил, что его семя… надеюсь, ты готова к этому, Энни… есть совершенное средство целительства».
Наш российский автор не оригинален. Он дарит своей героине психическое расстройство на пару с фобией — и расщепление эго заодно, когда человек без всякого сомнения сам себе противоречит. Уже через несколько строк Мелихов уже толкует девчоночье отторжение тела… как терпимость.
А Юля уже давно поняла, что и на донышке любой пошлости или вульгарности таится какая-то изувеченная мечта о красоте, а потому никого не презирала. — Тогда как же отказ красавице-сокурснице в праве на совершенство из-за пуха на руках и лобке? Это, собственно, и есть презрение, оно же инфантильный страх перед телесностью (описанный столь избыточно, что за пару глав устаешь от Юленькиных поисков красоты в стерильности).
Гр-н Х. уродился в тысячу раз более убогим, чем Квазимодо: рост 152 см, вес 48 кг, объем грудной клетки 76 см, длина пениса 4 см… Мало того, уродец оказался еще и гермафродитом. Умом красавец тоже не блистал, после седьмого класса засел в кочегарке. И при этом в течение последнего года он поменял ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ сексуальных партнерш! И после этого кто-то еще может думать, что секс имеет что-то общее с красотой! Она гадливо, двумя пальцами отнесла сексопатологию на прежнее место и уже хотела идти каким-то образом отмываться… — «Каким-то образом отмываться»… А что, есть варианты, каким образом отмываться?
Фикеру я бы непременно поставила на вид, что кавычки вокруг слова «сексопатология» и название с прописной здесь обязательны, если речь идет о научном пособии. Но официально признанному автору мейнстрима как-то неудобно делать замечания насчет элементарной грамотности, n’est-ce pas?
…ей хотелось наконец узнать, на что же похожа эта самая невыносимая нега.
— На что покоож оркаазм? Это покооже, как пуутто каакаешь.
Разом исцелив Юлю от сладострастных фантазий, Герда перевелась в Москву, где, по ее словам, ее ожидало сотрудничество с главным советским сексоведом Коном, которого она почтительно, но строго именовала просто Иикорем Семьеновитсем. — Что вам И.С.Кон сделал, сплетник вы мехматовский? На кой ляд вы приплели его уважаемое имя к какой-то недоученной-недотраханной студентке, с коими Игорь Семенович Кон отродясь не «сотрудничал»? Что за грязненькие намеки, аффтар?
Есть у меня вопрос, вечно остающийся без ответа: почему авторы-мужчины, берущиеся писать сугубо женскую прозу, считают, будто половозрелые девственницы не ведают, что такое оргазм? Неужто провести параллель с любимой женщиной всех девственников, Дуней Кулаковой — слишком сложная логическая задача для, кхм, творческих натур? Или слова «мастурбация», «онанизм» имеют жесткую привязку к мужскому полу? А, нет, не имеют. Аффтар жжот, как говорится.
Ее собственные пальцы, казалось, от рождения знавшие, что им нужно делать, без помощи страха и стыда никогда не могли добраться до пика наслаждения. Еще в полубеспамятном детстве она, что-то горячечно шепча, представляла, как ее раздевает и стегает ремнем какой-то пытник, и руки ее уже тогда знали, куда нужно проникать и что там делать. — Однако не Юле же, интеллигентной девочке, предоставлять такую шикарную возможность самопознания! Все эти ужасные вещи проделывает с собой «дэцэпэшница», спровоцировавшая впоследствии убийство одного подростка другим. Автор пытается показать, что он не ханжа — но постоянно проговаривается.
Почему «одноразовый персонаж», начитавшись любовного чтива, вполне умело самоудовлетворяется, а главная героиня остается «чистой» и не видит даже эротических снов? Каким образом подавленное либидо не перемещается в подсознание? Тайна сия велика есть. Или это не тайна вовсе — просто героиня сего романа сделана из картона. Автор создал ее не из плоти и духа, а из «гендерных легенд», слышанных краем уха.
В конце концов, наделав грубых ошибок, автор подводит нас к образу молоденькой сумасшедшей, конфликтующей с собственным телом, с синдромом Стендаля, антропофобией и эротофобией, с комплексом Электры, поскольку образом неземной красоты для Юли является ее папа. Далеко не новый «конструкт», но вдруг заявка на психодраму получит интересное продолжение?
Итак, что же дальше-то было? А ничего дальше не было. Автор то ли испугался собственного размаха, то ли, наоборот, стало ему скучно и холодно, точно Амундсену, достигшему полюса. «Ну вот мы и прилетели».
Заявка на психологическую драму о девичьем безумии и безумствах оказывается пустышкой. Вся остальная часть романа демонстрирует полное ничто, до изумления напоминая фикерские произведения, где почти каждый аффтар сдувается на подходе к решению художественной задачи. Юля, от которой читатель ожидал высокой трагедии, без затей выходит замуж за хорошего человека, некрасивого, но башковитого и оборотистого физика (не надо вспоминать про персонификацию аффтара в ГГ, не надо), без всяких рефлексий рожает ему ребеночка, обожаемого настолько, что все ее конфликты с телесностью как рукой снимает, потом раз! — и у Юли внематочная беременность, выкидыш, Юля страдает, закидываясь: «Он же ЖИВОЙ!», но затем внезапно (о, как внезапно) у Юли умирает мама, Юля едет в родной Мухосранск Акдалинск, глядит на постаревших однокашников, слушает их рассказы о тяготах 90-х, Юля то, Юля сё… Внутренняя композиция схлопывается, проваливается сама в себя, оставляя чувство пустоты и бессмыслицы всего — и прочитанного романа, и жизни человеческой.
В какой-то момент кажется: вот-вот автор отстранится от Юли, обратит взор на ее близких и через их судьбы отразит эпоху развала СССР, однако все сливается в мутную неразличимую жалобу, пьяное рыдание у закрытого ларька. «Страну продали, продали страну, гады!» Нытье женское и мужское, детское и старческое временами прерывается философствованиями, также больше похожими на нытье. Рефлексии подаются от имени Юли, но если вспомнить о половой и профессиональной принадлежности героини — не могла она говорить ничего подобного.
Где-нибудь на улице всякому понятно: если человек вопит, его нужно немедленно зафиксировать и сделать инъекцию галоперидола, пусть даже он вопит: «Дважды два — четыре, дважды два — четыре!!!»
Но стоит ему завопить: «Долой!!!» или «Да здравствует!!!», как тут же собираются министры и юристы обсуждать эти вопли с точки зрения истории или закона, вместо того чтобы ужаснуться прорвавшемуся гейзеру человеческой природы и немедленно его заткнуть любыми средствами. Всякий выброс магмы нужно срочно окружать колючей проволокой и бомбить всем миром, как жерло вулкана, иначе лава поглотит всех. — Автор, автор… Вы пишете эту белиберду от имени психолога с дипломом. Ну загляните вы хоть в википедию, когда вас тянет «психологические советы» давать.
