«В мужских стопах есть что-то извечно стариковское, уставшее, вялое. Похожие на костяные узлы, на грибы, мужские пальцы ног почти всегда неприглядны, как черновики, как скрытые под землей корни деревьев, обнажение которых противоестественно… Арсений смотрел на свои кривые пальцы и зазубренные ногти, отчетливо ощущая приближающуюся старость… Арсению даже показалось, что слышит потрескивание своей распадающейся плоти и плачущий скрип костей, вдруг потянувших его к земле». — И опять необъяснимые сравнения. Почему обнажение корней противоестественно? Чем именно столь неприглядны черновики? Почему кости тянут к земле, хотя даже в старости именно они помогают держать тело вертикально, пусть и не так эффективно, как в молодые годы?
«одинокие билеты… к тридцати шести набили оскомину, все навязчивее превращаясь в тревожный звоночек». — «Шедеврально!» — посмеивается Синильга. — «Персонаж жевал театральные билеты и они звонили у него на зубах!»
Леонтьев старается, выдает «художественность» на-гора и сравнения всего со всем: тут вам стопы с грибами, и пальцы как черновики, и огонек-маяк в глазах работяг, и глянцевитые халаты, и нутряные вопли, распарывающие уши, и звонящие на зубах билеты… Он словно делает селфи на каждом шагу — и сразу выкладывает в инстаграммчик: я на фоне утопшего младенчика! Я страдаю по поводу грибов на моих ногах! Я рефлексирую над сбитой собакой! Я переживаю, переживаю, переживаю! И как оно нередко бывает, авторское самолюбование на корню убивает интерес к собственно роману. Ни малейшего желания узнать, как герои дошли до жизни такой и что с ними было дальше.
Ну-с, будем считать, что танатос героя, авторской персонификации, я вам представила. В следующей части представлю эрос, куда же без него.
