Наткнулась на фикбуке на уморительное высказывание: «Прочитала статус четырнадцатилетней девочки: «Сижу, пью кофе, курю и думаю о нем…» А мне тридцать, я лежу на диване, ем апельсин и смотрю мультик«. Смешно, конечно, но когда встречаешься с куряще-пьющей малолеткой в литературе — это хуже, чем в реале, ей-богу. В реале можно быстро переключиться в режим «Ну и молодежь пошла» и таким образом минимизировать эмоциональные затраты. В конце концов, если анфан террибль не моя близкая родственница, то мне пофигу, что она курит и о ком думает с раннего пубертатного возраста. Пусть воображает себя мадам Помпадур.
Однако младоаффтарское и фикерское писево, начинающееся описаниями то оргий, то похмелья после оргий вызывают скуку, скуку, скуку. И не потому, что лично у меня похмелья у меня не бывает. Мне не доводилось переплывать море страстей в обнимку с белым другом. Но это не значит, что я не понимаю страдающих похмельем. Также это не значит, что дрянное, штампованное описание похмелья, встречающееся в каждом фико-МТА-писеве, не раздражает меня своей одинаковостью.
Голова трещала так, что было больно даже думать о том, чтобы сползти с кровати. Сделав над собой усилие, я приоткрыл правый глаз и покосился на окно. Сквозь щели в жалюзи явно обозначался закат. Полежав еще немного и прислушавшись к своим ощущениям, попытался вспомнить вчерашний день. Черт, не надо было пить абсент после водки и пива! О, боги, больше никогда! Никогда! Стонать сил не было. Медленно откинул одеяло и, стараясь не шевелить головой, спустил ноги на пол. Вроде, не закачало. Посидел пару минут, чтобы дать улечься поднимающейся из желудка тошноте и с трудом приподнял опухшие веки. В комнате было сумеречно, везде валялась одежда, слишком много одежды, словно я рылся в шкафу, выбрасывая все на пол. Как добрался до дома и лег — вспомнить так и не смог. Взгляд упал на руки: костяшки сбиты, под ногтями засохла кровь. Ни хрена не помню. Вздохнув, поднялся и, пошатываясь, побрел в ванную. Гул в голове полностью заменял мысли. Проходя мимо зеркала в коридоре, мазнул по отражению рассеянным взглядом и с удивлением заметил на скуле царапину. Куда же я влип?
Обозначался закат, в комнате было сумеречно и гул заменял мысли. С автором всё ясно. Кабы не обещание разодр… разобрать опус, чью обложку мы весело раздербанили в посте «Ад вовне», я бы предпочла закрыть его и забыть. Сферический самиздат-фикбук-продукт, косноязычный и убогий, очередное унылое ЖЮФ из тех, что пишут фавориты Самиздата. Вся разница, что издано данное УГЖЮФ не «Альфой-Армадой-Вафлей» под псевдонимом Ирина Успенская — о нет, теперь в эту нишу книгошняги вписалось «Эксмо», а в нем напечатался уже некий Вад Макей. Хотя, как говорится, у того «Вада» сиськи из текста торчат.
Центральный персонаж и есть курящая четырнадцатилетка, которой «уже можно». Ибо насчет ГГ нам первым делом сообщают, что оно мужского пола и храбро пьет абсент после водки и пива. Мачо! СамЭц! А потом? Куантро? Гран марнье с дистиллятом зеленых померанцев? Притом, что любой мужик (и не только мужик), хоть раз загулявший с употреблением разных видов алкоголя, в курсе: тот, кто по-простецки накачивается ершом, не догоняется абсентом. Даже в клубах — особенно в клубах. С абсента либо начинают, через некоторое время скатываясь к родимому ершу, либо абсентом же и упиваются до синевы, благо это нетрудно.
Далее три страницы (!) описаний, что предпринял наш сиськоносный мачо для улучшения своего состояния. Описано всё: как ГГ принимает душ (хорошо, что хотя бы от фоток его члена и собственно процесса мочеиспускания нас избавили, но член, кхм, еще всплывет в повествовании), какой кофе пьет и как его варит, где у ГГ хранятся спички и что за дрянь лежит в холодильнике.
Закурив вторую сигарету, открыл холодильник, нашел на верхней полке аспирин и выпил две таблетки, запив остатками кофе. Потом выудил на стол кастрюлю с холодным вчерашним супом, банку пива, сыр и сардельку. Подумав немного, сардельку положил назад. Закрыв холодильник, постоял у плиты с кастрюлей в руках, прислушиваясь к своему желудку, и, после недолгого раздумья, отправил суп вслед за сарделькой.
К чему это? Да ни к чему. О чем? Да ни о чем. Половину главы аффтар изводит читателя с медлительной дотошностью аутиста. Припомним же некому жежешному «мыслителю» его бредни: «…в «обычной» литературе — русской и английской, в романе, повести и рассказе — это не важно — там мир непрозрачен, как наш настоящий реальный мир там, вовне. Там разговоры, непонятно зачем и о чем. Там непрозрачные вещи, мне не нужные. Медленное действие, лишь постепенно увязывающееся в сюжет, и бесконечная невнятица… Я вижу, что это не нужно сюжету, это не интересно герою… А фанфики? В них тоже все придумано. Но зато читается как прозрачный текст. Даже если там горы ненужных мне подробностей. Если мне скучно — я пролистаю, не буду читать. И ничего. Но если там мелькает диалог — он чему-то служит, он восхваляет героя, или дает ему важную информацию, или еще что-то делает. Там есть описания вещей — хоть волшебной палочки, хоть бронетрусов, но они все нужны«. Так и хочется спросить: ну не идиот ли? Он вообще читал те фанфики и фикерские ориджи, о которых пургу метет?
Сумеречно, сумеречно в мозгу у аффтара, а не в комнате героя. Сумеречно и в башке у того, кто пытается выковырять из своих носов теорийку о преобразовании фикописева в новый, полноценный жанр. Жанр не рождается из напластований клише, а перед нами клишированная до последней запятой писанина.
Всякий, кто читал альфаармадовскую «фонтастегу», тоннами стащенную с Самиздата, предвидит: далее по тексту порочная четырнадцатилетка расскажет, какой она, то есть он — главгерой — неебический ебарь. В не нужных никому подробностях, как фикеру-самиздатышу и положено. Откройте любого из них — и наткнетесь на роспись интимной жизни главгероя, подробненькую, так в старину приданое девицам расписывали. Всё это признаки фикописи, в фандомчике если не говорить о новых половых приключениях героя, повествование рушится.
Начинается роспись с того, что герой попытается оправдаться, что еще не все свое имущество пропил и просрал.
Я, конечно, не евнух (даже наоборот, женщины меня почему-то иногда любят), но придерживаюсь строгих правил — никаких приключений на своей территории. Для этого есть гостиницы, съемные квартиры или на крайняк автомобиль. Обычный ключ от моей квартиры есть только у домохозяйки. В те дни, когда она приходит, я не пользуюсь электронным замком, а сдаю квартиру на сигнализацию. Просто у меня есть несколько очень ценных вещей, оставшихся после родителей, и я слишком дорожу ими, чтобы потерять в результате банальной кражи. И вдруг тащу домой первую встречную? Странно это. И, кстати, где ключи от моей квартиры и где мой телефон? Я отчетливо помнил, что в одиннадцать вечера мы уже отчалили из клуба, и перед тем, как у меня наступил провал памяти, я вызывал такси. Стоп! Я все свои вещи отдал незнакомке! Кошелек, телефон, ключи… Допился.
А вдруг эта девица мне что-то подсыпала в выпивку? Что там обычно подсыпают? Клофелин! А дрался я тогда с кем? А, неважно! Я почувствовал, как меня начинает заполнять злость. Она поднималась от паха к груди, разливаясь холодом и заставляя сердце биться с удвоенной силой. Мне просто необходимо было действовать! Вот сейчас поеду к друзьям и выясню, почему они меня бросили на растерзание всяким аферисткам!
Кстати, в авторском тексте не «клофелин», а «клАфелин». В каком месте аффтар получал образование, и получал ли? «Провал памяти» на «провал В памяти», тем не менее, не переправили. Как и прочую херню: как злость холодом поднималась из паха и почему-то именно холод заставлял сердце биться с удвоенной силой; как евнухоидизм отчего-то противопоставлялся нежеланию водить к себе ночных бабочек, дабы не быть обворованным. Если следовать за мыслью автора, то партнеров на одну ночь к себе не водят исключительно те, кто лишился фамильных ценностей не в прямом, а в переносном смысле. Полны штаны нестандартных психологических и физиологических реакций. Стандартно нестандартных: аффтары ЖЮФ могут гнать подобную чушь терабайтами — и гонят.
Разумеется, это не какая-нибудь, а попаданческая ЖЮФ. Похоже, издательский бригадный формат-подряд перевел на попаданческий псевдожанр всех «фисателей-понтастов», выпестованных из фикоперов. Попаданство не зря превратилось в отстойник всего самого неприглядного в современной фантастике. Мало того, что в большинстве случаев это истории об олигофренах, у которых всё наперекосяк: головой они стучат по разным твердым поверхностям, а думают малым тазом. В их черепную коробку, где, судя по поступкам персонажей, в ликворе брассом плавают несколько мозжечков, никогда не закрадется мысль: если хочешь быть здоров, не ходи куда не надо. Аффтары, тем не менее, особо подчеркивают осмотрительность своих персонажей, чтобы через несколько абзацев…
Блондинка, мягко колыша обалденными формами, теми, что обтягивала короткая маечка, прошла в квартиру, я закрыл дверь и обернулся ей в след. У-у-у! Лучше бы я этого не делал. Вид сзади был не менее соблазнительный. И все это эротично покачивалось в такт ее шагам. Длинные стройные ноги такой красоты, что я взвыл, а попка, попка! Мне не семнадцать лет, но гормоны дружно вылезли из своих потайных мест и, став в стойку, начали обильно поливать пол слюнями.
Трясущиеся телеса (похоже, у соблазнительницы вторая степень ожирения, а то и третья) вводят героя в такой ступор, что он имя свое забывает. Хотя вот только что собирался убивать аферистку, да и друганов своих, бросивших его, пьянь подзаборную, на бабскую милость. Все, что мужику говорят, он пропускает мимо ушей, размякает, получает от носительницы колышущихся телес поцелуй и оказывается в аду. Каковой ад описан тем же местом, которым думает и герой, и автор.
…Эй! А где девушка? Где моя квартира? Где я? Лю-ю-ди! Нет людей! Вокруг деловито снуют всяко-разные существа, совершенно не обращая на несчастного меня никакого внимания. Это я что, в ад попал? Вроде как не похоже. Чистенько так вокруг, светленько. Больше на мой бывший универ смахивает. Да и народец, сосредоточенно шныряющий туда-сюда, похож на затюканных студентов в период сессии. Все с какими-то рулонами туалетной бумаги, книгами с длинными названиями на обложках, планшетами, на которых явно не в игры играют, судя по несчастным потухшим взглядам в экран. Двое двое зеленых худобздыха, пыхтя, тащили большую каменную плиту, исписанную странными формулами. Очуметь!
